На опушке ельника жила-была Мышка. Недавно Мышка стала матерью - принесла троих мышат. И потому, что в её жизни это были первые детёныши, она их очень любила. С утра до вечера пищала им колыбельные песни. Выбежит из норки, поест-попьёт немного - и опять поёт. И гордилась своими мышатами. Однажды даже пригласила к себе соседа по норе - старого Крота.
- Полюбуйся-ка, добрый соседушка, какие у меня славные детки! - похвалилась она.
Крот подвигал носом и ответил:
- Мышата ничего себе. Пахнут хорошо. Грудным молоком пахнут.
- Разве в запахе дело? - удивилась Мышка. - Взгляни, какие чудесные у них мордочки!
- Тоже мне сказала - взгляни! - проворчал Крот. - Ты же знаешь - не люблю я глядеть, потому что мне нечем глядеть. Глядят только глупые.
Мышка даже не обиделась, а пожалела Крота: какой он несчастный! Вот были бы у него глаза, он увидел бы самое красивое на свете - её мышат.
Как видите, по молодости Мышка любила хвалиться. Она решила: как только подрастут немного её мышата, выведет их на свет и покажет соседям, у которых есть глаза.
Так она и сделала. Дня через три вывела мышат из норы и прежде всего стала знакомить их с окружающим миром:
- Вот это ручей. В нём бежит вода. Это большое - ель. Под нею можно прятаться от дождя. Дождь - это вода, которая льётся не из ручья, а сверху. Что такое вода, спрашиваете? Она такая мокрая. А вот этот маленький кружочек - солнце. Оно греет. А когда устаёт греть, - уходит за тучу или скрывается за ёлкой. Ясно, детки? А теперь пойдём показываться соседям. Поглядят на вас и с ума сойдут от зависти.
Искать соседей пришлось недолго. Рядом что-то зашелестело, зашипело, засвистело. Мышка остановилась и увидела - в траве извивалось что-то длинное, страшное. Оно подняло голову с широкой пастью, а из неё высунулся раздвоенный язык. Чудовище затрясло головой:
- Как ты с-смеешь ходить тут? Как ты с-смеешь пересекать мои с-следы!
Мышка встала на задние лапки, передние скрестила на груди.
- Я извиняюсь... Я... я не знала, - пропищала она. - Вот поглядите, какие славные у меня детки!
- С-славные, говоришь? Это значит - вкуссные, да? А ты пробовала? Почему меня не пригласила? Давай с-сюда с-самого пухленького - я его с-съем!
- Да что вы! Разве можно? - ужаснулась Мышка. - Они ничего не видели, они жить хотят!
- Это неважно, чего они хотят! Ты ещё спорить с-со мной!
Чудовище метнулось стрелой и проглотило самого хорошенького мышонка. А остальные без оглядки бросились к своей норе. Опомнились, когда постучался сосед Крот:
- Я спал и проснулся от стука ваших сердец. Что такое стряслось?
- И не спрашивайте, соседушка!.. Какое-то длинное, противное чудовище!.. - заговорила со слезами Мышка. - Я ему говорю: по-любуйтесь, какие славные у меня детки. А оно не стало любоваться. Оно проглотило моего самого любимого мышонка. Оно, оно...
- Говори яснее - какое чудовище? - нетерпеливо перебил Крот. - Длинное - это мне ни о чём не говорит. Как оно пахнет?
- Извини, соседушка, я не успела разнюхать.
- Ах, какая ты ещё глупенькая! Ну, тогда какие он издаёт звуки?
- Кажется, шипит, свистит и извивается.
- Извивается - нет такого звука. Шипит. Свистит. Это - Змея! - встревожился Крот. - Чего доброго, ещё до моих кротят доберётся. Надо её выжить отсюда, да поскорее! Вот что, соседка. Я посторожу твоих мышат, а ты пройди по моей норе к дальнему выходу. Там возле дороги живёт навозный Жук. Говорят, что этот Жук очень мудрый и очень серьёзный. Ты разыщи его и посоветуйся с ним, как проучить нам эту Змею, как выгнать эту негодницу из нашего края.
Как посоветовал Крот, так Мышка и поступила. Действительно, у самого дальнего выхода из кротовой норы она увидела иссиня-чёрного навозного Жука. Он лежал на середине дороги вверх животом, а по животу весело путешествовали маленькие жучки - загорали на солнышке.
- Извините, уважаемый, это не вас зовут навозным Жуком? - спросила Мышка.
- Да, это у меня такое красивое имя. А ты кто?
- Я Мышка. У меня, как видите, тоже красивое имя. Мне мой сосед Крот сказал, что вы очень серьёзный и очень мудрый. Это правда?
- Да, это правда. Я очень серьёзный и очень мудрый, потому что живу на большой дороге.
- Как я рада! Как это мило с вашей стороны! Выручите, пожалуйста, меня из беды.
- Из беды? Что-нибудь взаймы хочешь взять? Не могу дать, потому что я мудрый и никому не верю.
- Нет, я ничего не хочу занимать у вас. Я только за советом пришла.
- Ну, если за советом - это другое дело. Это можно. Я Могу дать тысячу сто двадцать два полезных совета.
- У меня большое горе...
- Ты вытри слёзы, да говори короче, потому что мне надо загорать, - перебил Жук.
- Противная Змея проглотила моего самого весёлого, самого красивого, самого прекрасного мышонка. Надо проучить Змею, а как - я не знаю. Я вас умоляю: научите!
- Проучить Змею? - Жук задумчиво почесал лапкой свой бронированный чёрный затылок. - Вот что, Мышка. Так сбегай вон на ту опушку леса, - Жук вытянул третью лапку.- Там под старым ольховым кустом сидит Заяц. Он - великий путешественник, потому что у него длинные ноги. Зайчишка весь этот лес десять тысяч сто пятьдесят раз исколесил. Хотя он и глуп - у Зайца ум в сорок два с половиной раза меньше моего, - но видел он много и случайно может что-нибудь полезное посоветовать.
Горе, как известно, прибавляет отваги. Не случись беды, Мышка никогда не решилась бы отправиться в такую длинную дорогу. Шутка ли: до опушки леса, на краю которой стоял старый ольховый куст, было не меньше километра.
В середине куста кто-то большой и серый подпрыгнул чуть ли не до неба и спросил, заикаясь:
- Кы-кы-кто ты-ты-тут?
- Это я, Мышка.
- Ходит тут, понимаешь, всякая мелочь! Только пугает, понимаешь, порядочных зверей, - заикаясь, пробубнил Заяц. - Что тебе надо от меня?
Мышка, всхлипывая, рассказала о своём великом горе. Заяц с минуту задумчиво хлопал глазами и ушами, потом ответил:
- Да, я самый великий путешественник в нашем лесу. Жук, понимаешь, правильно сказал. Но, видишь ли, Мышка, когда я путешествую, мне соображать некогда. Приходится, понимаешь, путешествовать на самых больших скоростях, иначе, понимаешь, можно угодить прямо в лапы лисы или волка. Они почему-то любят закусывать великими путешественниками. Безобразие, не правда ли? Но это, как я понимаю, к твоей просьбе не относится. Ты иди к высокой ёлке, возле которой Крот живёт...
- Боже мой, и я там живу!
- Очень хорошо. На этой ёлке главная мастерская Дятла. Ты замечала, наверно, он трудится с утра до вечера. Эти, которые работают, понимаешь, всегда умны. Да к тому же ещё Дятлу сверху виднее.
Так уж устроен белый свет: оказывается, мудрецов можно найти и рядом с собой, не обязательно разыскивать их в чужой, далёкой стороне.
На обратном пути Мышка чуть не угодила в широкую пасть Змеи. И хотя сердце бедной Мышки от страха ускочило чуть ли не в самый кончик хвоста, она добралась до ёлки, возле которой была её нора и на которой весело трудился неутомимый Дятел.
Мышка села на задние лапки и пискнула:
- Можно ли на секундочку оторвать вас от дела, добрый, трудолюбивый Дятел?
Дятел перестал плотничать и спросил:
- Что стряслось, соседка?
Она рассказала о своей беде и о том, что ей посоветовали мудрый навозный Жук и великий путешественник Заяц.
Дятел выслушал и сказал:
- У меня есть замечательные друзья. Они такие великие труженики! Куда мне до них! И храбрые воины ко всему этому. Они обязательно помогут тебе. Я сейчас переговорю с ними. Они здесь, возле меня.
Мышка глядела-глядела и никого возле Дятла не увидела. Подумала: может быть, от усталости её зрение немножко притупилось...
Лесной плотник между тем пошептался с кем-то, поблагодарил кого-то и сообщил Мышке:
- Я так и знал. Они не отказались, соседка. Они выставят тебе на помощь целую армию воинов. Жди, сейчас придёт к тебе сам главнокомандующий. Извиняюсь, Мышка, не сейчас, а через пятнадцать минут. Главнокомандующий любит точность. Жди!
Дятел принялся за работу, а Мышка стала ждать. Пятнадцать минут - срок немалый, и уставшая Мышка вздремнула. Кто-то осторожненько потрогал её за усы, и она проснулась. Перед нею стоял Муравей.
- Ах, это ты, малютка-Муравей! - зевнула Мышка. - Ничем не могу помочь. У меня у самой горе.
- Знаю. Мне мой друг Дятел всё рассказал и просил помочь тебе. Прошу извинить, что заставил ждать целых пятнадцать минут. Отдавал распоряжения. Сейчас мои войска закончили окружение Змеи.
Главнокомандующий Муравей пригласил Мышку посмотреть на сражение. Они взобрались на пень вместе со связными главнокомандующего. Их было не меньше ста. Мышка, по правде сказать, ещё не очень верила, что эти маленькие существа - муравьи что-то могут поделать с огромной, страшной Змеёй. Перед её взором с высоты пня открылась такая картина. На главной муравьиной дороге извивалась Змея, а её со всех сторон окружили муравьи. Их было столько, что, назови любое число - миллион или миллиард, - всё равно ошибёшься, всё равно будет мало. Змея несколько раз пыталась вырваться из плотного окружения, но всё напрасно - тысячи воинов впивались в неё своими клещами, и она вынуждена была смирнёхонько ползти туда, куда нужно было муравьям. Они заставили Змею взобраться на вершину муравьиной кучи. Главнокомандующий послал туда самого резвого связного:
- Спроси Змею, какое у неё будет самое последнее желание перед смертью?
Через некоторое время связной вернулся и доложил:
- Змея не верит, что такие малютки могут убить её. В подтверждение этого она проглотила двадцать наших храбрых воинов.
- Передай войскам: начать атаку!
Секунду назад было так: на вершине муравьиного города спокойно лежала Змея, чуть приподняв голову. Глаза её выражали сразу и настороженность и любопытство, страха в них не было. Невдалеке от неё застыли в строю тысячи муравьиных полков. А потом разом всё пришло в движение. Змея скрылась из глаз - её облепили воины.
Она судорожно металась, свивалась в кольца и развивалась, била хвостом, трясла головой. Падали убитые воины, но на место погибших становились десятки других. Вот Змея метнулась в последний раз и застыла. А через несколько минут на вершине муравьиного города белела костяная цепочка. От грозного чудовища остались одни только косточки: череп и позвонки.
- Сражение закончено, - объявил главнокомандующий и удалился в сопровождении своей многочисленной свиты.
Всё произошло так быстро, что Мышка не успела даже поблагодарить муравьёв.
Теперь она могла спокойно петь своим мышатам ласковые колыбельные песенки.
