Русская гончая. Подведение итогов

Как только на Руси появилась письменность, мы почти сразу же и встречаем в документах слово "пес", но не более того. То, что хоть какой-то намек на породу мы встречаем только в документах XVI в., явление далеко не случайное. До этого собака на охоте играла далеко не главную роль, а лишь вспомогательную.

Сама по себе охотниками она не ценилась. Десятком больше, десятком меньше, те или другие - разницы не было никакой. Таких дворняг у каждой деревни было пруд пруди. А их охотничьи качества были вполне достаточны для того, чтобы помогать загонять зверей в тенета и перевесы. Если взглянуть на охоту и собак в Древней Руси с этой точки зрения, то тогда уже станет более понятным и не вызовет недоумения, почему в таком памятнике литературы Древней Руси, как знаменитое "Поучение" Владимира Мономаха, где достаточно места уделено охоте, ничего не говорится об охоте с собаками. А говорить-то, собственно, и нечего. Только с падением ловов (массовых способов добычи), в связи с уменьшением числа крупной дичи, постепенно начинает возрастать роль собаки на охоте. И этот процесс не замедлил отразиться в документальных источниках. В документах XV в. мы уже сталкиваемся со словосочетанием "псовая охота". А в Духовной Грамоте Князя Владимира Андреевича, помеченной 1410 г., мы впервые встречаемся со словом "псар". Что это означает? А то, что примерно со второй половины XIV в. из массы безликих дворовых собак, живущих при каждом населенном пункте и охотившихся со всеми, кто в любой момент брал их на охоту, выделяются собаки владельческие, в первую очередь принадлежащие крупным вотчинникам, за которыми уже учреждается догляд, хотя и вряд ли полное содержание. Начинается первая дифференциация собак -выделение из них таких, которые наиболее подходят для определенного вида охоты. В первой половине XVI в. мы уже можем говорить о некоторой специализации собак и о начале выделения породных групп, которое и завершилось во второй половине этого века, что и зафиксировала нам Грамота 1619 г. Поэтому появление гончих на Руси следует отнести лишь ко второй половине XVI в., а фактически же началом нужно считать все же XVII в.

Прежде чем сказать несколько слов о том, что представляли собой гончие XVII - XVIII вв., необходимо сделать одно замечание по труду Сабанеева "Борзые и гончие". Комментируя Грамоту Михаила Федоровича, Сабанеев писал, что псари были посланы в Северо-Восточные области Московского государства для взятия собак на Царскую псарню потому, что там были лучшие собаки. Типичный пример того, когда желаемое выдается за действительное. Сабанеев в своем посыле исходил из того, что в XIX в. большую славу имели Костромские и Ярославские гончие, следовательно, и в XVII в. было то же самое. На самом деле псари были посланы туда не потому, что там были лучшие собаки, а потому, что они там были. Чтобы это понять, необходимо коротко сказать о том, что представляло собой Московское государство в царствование Михаила Федоровича.

Царствование Иоанна Грозного поставило Россию на грань национальной катастрофы. Неумная экономическая политика и разорительная Ливонская война довели людей до полного обнищания. Мудрая политика Бориса Годунова не смогла предотвратить катастрофу. Четыре неурожайных года подряд в последние годы его царствования, а также преждевременная смерть этого одного из лучших Российских Государей стали началом Великой Смуты. Тяжесть Гражданской войны усугубила Польская интервенция. Страна лежала во прахе. Области, граничащие с Ордой, обезлюдели еще в XIII XV вв. Южные лесостепные и Центрально-Черноземные районы были практически малонаселенны из-за постоянных набегов крымских татар и кочевников. Казачье население "Тихого" Дона было не лучше крымских татар. Лжедмитрия I посадили на Московский трон не поляки, а донские казаки, промышлявшие разбоем не только в Персии, на Кавказе, в Турции, но и на Руси. Классическим образчиком чего был знаменитый Стенька, герой именно этой эпохи. Часть Западных и Северо-западных земель была потеряна для России в ходе Ливонской войны и в Смуту. Оставшиеся области были полностью разорены. Московский уезд также был полностью разорен и разграблен. Поэтому и не могло идти никакой речи о собаках, тем более породных, в этих областях. Ко всему прочему в то врем от Запада мы были напрочь отсечены Польшей и Швецией, не допускавших "москалей" на прямой контакт с другими западными государствами и всячески препятствующих усилению Московского государства. Единственным оплотом России, источником ее могущества и возрождения, как это уже было не раз, оставались Северо-восточные земли: Владимир, Кострома, Ростов Великий, Углич, Юрьев, Ярославль и др., знаменитое русское ополье. Здесь, в этих менее пострадавших районах, сохранивших свои людские и материальные ресурсы, только и можно было искать собак для восстановления Царской псарни.