Дело в том, что в начале ХХ в. увлечение террариумами в Европе переживало подъем и, например, в Австрии вполне можно было приобрести ярко окрашенных саламандр, пойманных где-нибудь за рубежом, где обитают подвиды с подходящей окраской. Но это звучит сомнительно.
Развитие желтых пятен и полос у саламандр было постепенным процессом, занявшим 6 лет. И штат венского института, возглавляемого Пржибрамом, в чьей честности никто не сомневался, не мог бы не отметить подмену животных в аквариумах и террариумах, выставленных на обозрение публики. Кестлер отмечает, что если бы Бэтсон не счел за труд прочитать 189-страничную статью Каммерера, опубликованную в 1913 г., и взглянуть на рисунки, он бы должен был оставить свои подозрения. В своем письме Бэтсон коснулся и брачных мозолей у жабы-повитухи. Он выразил сомнения, что мозоли находятся «на правильном месте» лап жабы, и счел, что даже если бы удалось доказать, что такая жаба существует, и успешно повторить опыт (на чем настаивал Мак Брайд), то проблема интерпретации результатов сохранилась бы. В следующем, 1920-м, году Бэтсон написал своему знакомому зоологу в Вену, чтобы он попытался внимательно рассмотреть жаб-повитух в институте Пржибрама, и особенно обратить внимание на положение и структуру их брачных мозолей. В том же году Бэтсон прислал письмо и Пржибраму. Суровый генетик писал, что получил микротомные срезы брачных мозолей жабы-повитухи (очевидно, от Каммерера). Однако поскольку ему известны особенности строения только нормальной кожи жаб, то он не имеет возможности сделать свое заключение и может только поблагодарить приславшего.
Поскольку Пржибрам разрешил Бэтсону оставить эти срезы у себя, в Англии, то последний дал их на изучение другим исследователям. Но и они не смогли четко определить препараты, отметив лишь, что это действительно брачные мозоли, хотя и неясно, какого вида земноводных. В частности, указывали на сходство этих препаратов с аналогичными срезами жерлянок (Bombina), самцы которых в норме имеют брачные мозоли. Отметим, что жерлянки филогенетически довольно близки к повитухам, и это могло бы быть причиной сходства. Однако предположение о фальсификации было тогда отвергнуто, т.к. никто не сомневался в честности Пржибрама, под чьим руководством работал Каммерер.
Жаба повитуха (Alytes obstetricans almogavarii)
В 1923 г. как будто появилось подтверждение этому: как сообщил Мак Брайд, двое английских зоологов (один из них - сын известного герпетолога Буленжера) посетили Вену и видели самца жабы-повитухи с брачными мозолями, причем Пржибрам заверил гостей, что все опыты проделаны Каммерером под его руководством и были подлинными. В том же 1923 г. Естественно-историческое общество Кембриджа (Cambridge Natural History Society) организовало визит Каммерера в Англию. 30 апреля Каммерер прочел лекцию в кембриджском обществе и повторил ее 10 мая в знаменитом Линнеевском обществе в Лондоне (Linnean Society, London). Полный текст лекции опубликовал журнал Nature 12 мая. Каммерер привез с собой целую коллекцию, включая экземпляры протея, саламандр и - что было наиболее важно для него - последний и единственный экземпляр жабы-повитухи с брачными мозолями, зафиксированный в спирте. Брачные мозоли находились на правой передней конечности, тогда как мозоль с левой передней конечности была ранее разрезана и использована на препараты, показанные на микроскопических срезах. Этот экземпляр жабы был последним и единственным, т.к. во время войны большинство экспериментальных животных в виварии погибло и большинство препаратов пропало. Дело в том, что лаборанты и опытные сотрудники вивария были призваны в армию и институт находился «на последнем издыхании». Жена Каммерера пыталась присмотреть за прихотливыми животными, но это требовало особых знаний, которых у нее не было. Кроме того, приборы, контролировавшие температуру и влажность, не работали. У седьмого поколения «спаривающихся в воде» жаб-повитух, появившегося в 1914 г., на передних и задних конечностях развились опухоли, за которыми последовало быстрое изъязвление, и все особи погибли. Единственный выживший самец (пятого поколения), достигший половой зрелости, был зафиксирован как доказательство наличия брачных мозолей у жабы-повитухи.
Этот препарат десятилетнего возраста, заспиртованный в банке, был решающим доказательством в научном споре - и, как полагают, причиной трагического конца Каммерера. Сам Каммерер был освобожден от службы в армии в годы войны по причине болезни сердца, но был назначен в департамент военной цензуры, который оставлял ему мало время на что-либо другое. После войны и развала Австро-Венгерской империи наступил тяжелый период. Канули в Лету довоенное счастье и спокойствие.
