Казалось бы, какая может быть связь между жанром детективного романа и описанием особенностей биологии земноводных? Тем более в контексте такой важнейшей проблемы теории эволюции, как вопрос о наследовании приобретенных признаков? Но как часто сюжеты нашей жизни образуют самые причудливые переплетения! Вот одна старая история, в которой связаны в один клубок и детектив, и биология, и политика, и вопросы научной чести. Ее расследованием долго занимался журналист и писатель Артур Кестлер, написавший книгу, у нас практически неизвестную, но ставшую в свое время бестселлером на Западе.

23 сентября 1926 г. на тропе на склоне горы Шнееберг в Австрии дорожный рабочий обнаружил труп хорошо одетого мужчины. В руке у него был пистолет, что заставляло предположить самоубийство, а в одном из карманов было обнаружено письмо, адресованное «тому, кто найдет мое тело». Из письма следовало, что покойный был доктором Паулем Каммерером, который просил использовать его тело для анатомических вскрытий в каком-нибудь университете и как человек неверующий отказывался от проведения над ним религиозных обрядов. В постскриптуме он просил жену не носить траур по его смерти... Что же привело этого человека к столь трагической кончине?

Жаба повитуха (Alytes obstetricans), фото фотография бесхвостые амфибии
Жаба повитуха (Alytes obstetricans)

Пауль Каммерер был одним из самых ярких биологов своего времени. Он родился 17 августа 1880 г. в состоятельной семье: отец был основателем и совладельцем крупнейшей фабрики оптических инструментов в Австрии. После обучения, обычного для детей его круга, молодой Пауль начал изучать музыку в Венской академии музыки и даже написал серию песен, позже исполнявшихся в некоторых концертах. Надо сказать, что в те годы, годы правления императора Франца-Иосифа, Вена переживала свой «золотой век». Это был мир оперы, театра и концертов, пикников на Дунае, летних ночей в виноградниках Гринцинга... На этом счастливом островке покоя и стабильности еще не чувствовалось приближение распада Австрийской империи, первой мировой войны и тяжелых послевоенных лет... Спокойная мирная жизнь способствовала развитию науки и искусства и нестандартных подходов к ним. Уже с молодых лет у молодого Пауля проявилась тяга к зоологии, и особенно к «гадам» - земноводным и пресмыкающимся: у него был небольшой личный зоопарк, или, как сказали бы сейчас, живой уголок. Вероятно, это и увело его от музыки и светских развлечений совсем в другую сферу - биологию. Успешно закончив Венский университет и защитив диссертацию, Пауль поступил работать в Институт экспериментальной биологии, основанный не задолго до того на пожертвования частных лиц, в том числе профессора Ганса Лео Пржибрама - выдающегося зоолога-экспериментатора, автора семитомного учебника, по которому учились биологи начала ХХ в. Сначала Пржибрам взял Каммерера в качестве ассистента для работы с животными в аквариумах и террариумах института. С этой работой молодой исследователь справился блестяще: как вспоминал Пржибрам, его виварий был образцом того, как надо правильно содержать животных.

Одним из уникальных качеств Каммерера была его совершенно непостижимая способность разводить земноводных и пресмыкающихся в неволе - именно это впоследствии и легло в основу истории, приведшей его к трагическому концу. Теперь это может показаться странным - разведение многих видов этих животных поставлено любителями «на поток» и у нас, и за рубежом. Но сейчас это стало возможным благодаря сложному оборудованию, в том числе электронному, о возможности существования которого во времена Каммерера и догадываться не могли. Книги же о террариуме, изданные в то время, содержали описание газовых и нефтяных обогревателей... И на таком примитивном оборудовании Каммерер разводил саламандр, некоторых бесхвостых земноводных и другие виды. Впоследствии известный генетик Ричард Гольдшмидт, один из критиков Каммерера, писал, что тот был незаурядным человеком, который мог после целого дня работы в лаборатории проводить ночи за сочинением симфоний. Он обладал настолько удивительными способностями в области разведения земноводных, что его данным о прямом влиянии среды на наследование приобретенных признаков приходится в большой мере доверять. И это слова критика!

Повторить опыты Каммерера по наследованию приобретенных признаков у жабы-повитухи, саламандр и протея никто до сих пор не смог - именно потому, что никому не удавалось, подобно Каммереру, разводить их в неволе на протяжении ряда поколений, да еще в необычных условиях. Но прежде чем перейти к описанию опытов Каммерера, остановимся кратко на сути проблемы, ради прояснения которой они были поставлены.