Казалось бы, какая может быть связь между жанром детективного романа и описанием особенностей биологии земноводных? Тем более в контексте такой важнейшей проблемы теории эволюции, как вопрос о наследовании приобретенных признаков? Но как часто сюжеты нашей жизни образуют самые причудливые переплетения! Вот одна старая история, в которой связаны в один клубок и детектив, и биология, и политика, и вопросы научной чести. Ее расследованием долго занимался журналист и писатель Артур Кестлер, написавший книгу, у нас практически неизвестную, но ставшую в свое время бестселлером на Западе.
23 сентября 1926 г. на тропе на склоне горы Шнееберг в Австрии дорожный рабочий обнаружил труп хорошо одетого мужчины. В руке у него был пистолет, что заставляло предположить самоубийство, а в одном из карманов было обнаружено письмо, адресованное «тому, кто найдет мое тело». Из письма следовало, что покойный был доктором Паулем Каммерером, который просил использовать его тело для анатомических вскрытий в каком-нибудь университете и как человек неверующий отказывался от проведения над ним религиозных обрядов. В постскриптуме он просил жену не носить траур по его смерти... Что же привело этого человека к столь трагической кончине?
Жаба повитуха (Alytes obstetricans)
Пауль Каммерер был одним из самых ярких биологов своего времени. Он родился 17 августа 1880 г. в состоятельной семье: отец был основателем и совладельцем крупнейшей фабрики оптических инструментов в Австрии. После обучения, обычного для детей его круга, молодой Пауль начал изучать музыку в Венской академии музыки и даже написал серию песен, позже исполнявшихся в некоторых концертах. Надо сказать, что в те годы, годы правления императора Франца-Иосифа, Вена переживала свой «золотой век». Это был мир оперы, театра и концертов, пикников на Дунае, летних ночей в виноградниках Гринцинга... На этом счастливом островке покоя и стабильности еще не чувствовалось приближение распада Австрийской империи, первой мировой войны и тяжелых послевоенных лет... Спокойная мирная жизнь способствовала развитию науки и искусства и нестандартных подходов к ним. Уже с молодых лет у молодого Пауля проявилась тяга к зоологии, и особенно к «гадам» - земноводным и пресмыкающимся: у него был небольшой личный зоопарк, или, как сказали бы сейчас, живой уголок. Вероятно, это и увело его от музыки и светских развлечений совсем в другую сферу - биологию. Успешно закончив Венский университет и защитив диссертацию, Пауль поступил работать в Институт экспериментальной биологии, основанный не задолго до того на пожертвования частных лиц, в том числе профессора Ганса Лео Пржибрама - выдающегося зоолога-экспериментатора, автора семитомного учебника, по которому учились биологи начала ХХ в. Сначала Пржибрам взял Каммерера в качестве ассистента для работы с животными в аквариумах и террариумах института. С этой работой молодой исследователь справился блестяще: как вспоминал Пржибрам, его виварий был образцом того, как надо правильно содержать животных.
Одним из уникальных качеств Каммерера была его совершенно непостижимая способность разводить земноводных и пресмыкающихся в неволе - именно это впоследствии и легло в основу истории, приведшей его к трагическому концу. Теперь это может показаться странным - разведение многих видов этих животных поставлено любителями «на поток» и у нас, и за рубежом. Но сейчас это стало возможным благодаря сложному оборудованию, в том числе электронному, о возможности существования которого во времена Каммерера и догадываться не могли. Книги же о террариуме, изданные в то время, содержали описание газовых и нефтяных обогревателей... И на таком примитивном оборудовании Каммерер разводил саламандр, некоторых бесхвостых земноводных и другие виды. Впоследствии известный генетик Ричард Гольдшмидт, один из критиков Каммерера, писал, что тот был незаурядным человеком, который мог после целого дня работы в лаборатории проводить ночи за сочинением симфоний. Он обладал настолько удивительными способностями в области разведения земноводных, что его данным о прямом влиянии среды на наследование приобретенных признаков приходится в большой мере доверять. И это слова критика!
Повторить опыты Каммерера по наследованию приобретенных признаков у жабы-повитухи, саламандр и протея никто до сих пор не смог - именно потому, что никому не удавалось, подобно Каммереру, разводить их в неволе на протяжении ряда поколений, да еще в необычных условиях. Но прежде чем перейти к описанию опытов Каммерера, остановимся кратко на сути проблемы, ради прояснения которой они были поставлены.